(автор Дмитрий Ягодкин)

В 1937 году, когда Агриппину Ваганову снимали с должности руководителя Кировского балета, Константин Сергеев выступил с резкой критикой в адрес Вагановой.
И вот что любопытно. Гораздо позднее Сергеев буквально боготворил Ваганову-педагога. Но быть превосходным педагогом еще не означает быть столь же превосходным руководителем коллектива. В своём выступлении Сергеев говорил о том, что художественный руководитель, конечно же, должен иметь авторитет, но актёры не должны его бояться. А Ваганову боялись. Боялись обратиться к ней с просьбой получить ту или иную балетную партию. Но даже те, кто сделал над собой внутреннее усилие и всё же решался подойти к руководительнице, нередко получал отказ, потому что Ваганова ни с чьим мнением не считалась и поступала лишь так, как считала нужным сама. На собрании труппы к Вагановой-руководителю предъявляли массу претензий. Одна из них состояла в том, что Ваганова изъяла из репертуара театра балет "Утраченные иллюзии" в постановке Ростислава Захарова. Труппа долго и вдохновенно работала над созданием этого спектакля. В нём было мало танцев, зато были яркие актёрские работы. К последним относилась и роль Люсьена в исполнении Константина Сергеева.
Ваганову тогда освободили от руководства балетной труппой. И на её место назначили хореографа Леонида Лавровского. (В своё время он покинул театр именно из-за ссоры с Вагановой.) Лавровский в 1940-м году создал на кировской сцене выдающийся балетный спектакль "Ромео и Джульетта" на музыку Сергея Прокофьева. Константин Сергеев станцевал в этом спектакле одну из лучших ролей своего репертуара - роль Ромео.
Создателем следующего балета на музыку Прокофьева в Кировском театре - балета "Золушка" - выступил сам Константин Сергеев. И нужно сказать, критика несколько недооценила этот балет. Спектакль действительно получился "неровный", однако заслуга Сергеева состояла в том, что он еще в период расцвета хореодрамы создал динамичный и захватывающий спектакль, в котором каждая мизансцена была словно соткана из музыки. Три дуэта главных героев оказали несомненное влияние на весь последующий ход истории ленинградского балета второй половины ХХ века.
В 1951 году Константин Сергеев был назначен главным балетмейстером Театра имени Кирова. Сергеев прекрасно сознавал сколь важно участие в творческом процессе ветеранов Мариинской сцены. "Кадры решают всё". Поэтому первым его шагом на посту руководителя было приглашение Фёдора Лопухова на должность главного репетитора балетной труппы. (До этого Лопухов уже несколько лет в театре не работал.)
Существует ни на чем не основанный стереотип, что Сергеев якобы препятствовал творческому росту артистической молодёжи. Но сами факты свидетельствуют об обратном. Нинель Кургапкина, придя из Школы на кировскую сцену, четыре года танцевала в кордебалете. Танцовщица имела реальную перспективу "задержаться" там навсегда. Но вот руководителем балета стал Константин Сергеев. И в скором времени молодая артистка получила свою первую главную роль, роль Жанны в спектакле "Пламя Парижа". Успех был настолько потрясающим, что было совершенно непонятно, как можно было столь блистательное дарование "не видеть" раньше. Но, тем не менее, при прежнем руководстве Кургапкину не ставили даже в четвёрку лебедей в балете "Лебединое озеро".
Впрочем, в самом факте поручения центральных партий начинающим артисткам еще не было бы ничего удивительного. Но Сергеев поручил в 1954 году Ирине Колпаковой, работавшей в труппе лишь третий сезон, танцевать премьеру новой редакции балета "Щелкунчик" Василия Вайнонена. Хотя в труппе театра в то время находились гораздо более опытные балерины. А в 1952 году первое исполнение ответственной партии Феи Сирени в своей постановке "Спящей красавицы" Сергеев намеревался доверить Алле Осипенко, всего лишь двумя годами ранее выпустившейся из Школы. И только травма ноги, полученная танцовщицей накануне премьеры, этому помешала.
Сергееву по большому счету "инкриминируют" две вещи. То, что он переставил массовые композиции Петипа в балете "Спящая красавица" (ансамбль фей в прологе и сцену нереид), и то, что он, будучи руководителем Кировского балета, в период с 1951 по 1955 год не давал возможности Алле Шелест - легендарной танцовщице ХХ века - выступить в роли Жизели.
Однако вот что интересно. После отставки Сергеева в 1955 году труппу в течение пяти лет возглавляли другие люди. Никто не мешал им отреставрировать "Спящую красавицу" так, как они посчитали бы нужным. Однако все эти годы постановка Сергеева сохранялась в репертуаре.
Алла Шелест работала в Театре имени Кирова с 1937 года. Константин Сергеев до момента своего назначения главным балетмейстером никаким образом не мог влиять на фактор её занятости в спектаклях репертуара театра. Но, тем не менее, почему-то никто из предшествовавших ему руководителей тоже не поручал балерине Шелест станцевать партию Жизели. Она дебютировала в этой роли в 1956 году. Выдающийся ленинградский критик В. Красовская назвала тогда в своей статье её трактовку "спорной".
В 1958 году Константин Сергеев поставил балет "Тропою грома" на музыку Кара Караева. Спектакль этот, так же как и "Золушка" не был оценён в полной мере. Балет этот создавался, что называется, "на стыке эпох". Драмбалет в то время достиг своей окончательной деградации. И, конечно же, некоторые сцены спектакля, решенные Сергеевым в духе драмбалета, могли вызывать отторжение. Но три дуэта главных героев были построены с неподражаемым мастерством и талантом. Сергеев тогда в чем-то даже предвосхитил находки Григоровича. В частности знаменитый "дуэт без касания" каким-то неведомым образом спровоцировал полёт балетмейстерской фантазии Григоровича к решению дуэта Ширин и Ферхада в его "Легенде о любви".
В июне 1958 года Ленинград посетила французская гастролёрша Иветт Шовире. Константин Сергеев выступил в дуэте с Шовире в балете "Жизель". Когда-то итальянская гастролёрша Вирджиния Цукки выступала Петербурге в балете "Дочь Фараона" в дуэте с прославленным Павлом Гердтом. А. Бенуа в своих "Воспоминаниях" писал о том, что под её влиянием традиционалист Гердт преображался до неузнаваемости. Спустя почти век ситуация повторилась. Актриса балета Н. Красношеева в своей рецензии отмечала, что спектакль с Шовире был одним из удачнейших спектаклей Сергеева, что он и Шовире говорили "на одном художественном языке".
В апреле 1960 года Сергеев вновь возглавил труппу Кировского балета. "Я стал старше, стал мудрее, - говорил он тогда на общем собрании труппы. - Я очень люблю наше классическое искусство и сделаю всё, чтобы охранять его традиции". Спустя три года, на Наталью Макарову был возобновлён старинный балет "Конёк-Горбунок" на музыку Ц. Пуни. Хореокомпозиции А. Сен-Леона словно ожили по-новому. Хорошо, что Сергееву хватило такта не вставить в контекст старинного балета собственные adagio. Сергеев просто позвал мастеров старшего поколения с тем, чтобы они скрупулезно восстановили старинный текст. Молодые актёры под художественным руководством Сергеева сумели "влить новое вино в старые меха". Спектакль смотрелся очень современно. И странно, что это явление не было оценено прессой.
Константин Сергеев всячески расширял художественные границы репертуара балета Кировского театра. С именем Сергеева связано и проникновение к нам образцов западной хореографии. "С лёгкой руки" Сергеева в театр перенесли "Видение Розы" на музыку Вебера в хореографии Михаила Фокина, "Па-де-катр" на музыку Пуни в редакции Долина, Pas-de-deux на музыку Обера в хореографии Гзовского.
В какое-то время Фёдор Лопухов занял место Константина Сергеева после отстранения последнего с поста главного балетмейстера. Но Сергеев не был злопамятным, и, вновь оказавшись во главе труппы, пригласил Лопухова возобновлять одноактные балеты Фокина.
В 1962 году начался новый виток травли Сергеева. И вот что любопытно. Гораздо позже к нему предъявляли претензии в том, что якобы он не давал возможности ставить балетмейстерам "новой волны". Но тогда в 1962 году обвинить его в каком-либо препятствовании творчеству хореографов нового направления было бы просто абсурдным. (Ведь только что с блестящим успехом прошли две премьеры - "Легенда о любви" Юрия Григоровича и "Седьмая симфония" Игоря Бельского (позже балет стал называться - "Ленинградская симфония"). Кроме того, была официально объявлена премьера нового большого трёхактного балета Григоровича по пьесе А. Арбузова "Иркутская история" на музыку Д. Шостаковича.) Поэтому оппоненты выдвинули обвинения в том, что Сергеев... загубил классическое наследие. Чтобы добиться его отстранения от должности в ход шли любые аргументы. Сергеева упрекали в том, что он не даёт Юрию Соловьёву повторить дебют в партии Дезире в балете "Спящая красавица". (Через два года вышел фильм-балет "Спящая красавица" с Юрием Соловьёвым в роли Дезире. Константин Сергеев участвовал в создании фильма в качестве балетмейстера-постановщика).
В 1973 году Сергеев создал собственную редакцию старинного балета "Корсар". Прежде все редакции классических балетов он создавал совместно с художником С. Вирсаладзе. Сценография Вирсаладзе всегда отличалась лаконичностью, в ней не было ничего лишнего. Но со времени первой отставки Сергеева Вирсаладзе пребывал в оппозиции к нему. Поэтому Сергеев пригласил художника Софью Юнович. А когда в 1992 году переносил свою редакцию "Корсара" в Большой театр художником была Ирина Тибилова.
Еще один штрих к портрету Сергеева. Премьер Кировского балета Валерий Панов в 1974 году подал заявление на выезд в Израиль. В период, когда он ожидал отъезда, все балетные актёры от него "отвернулись". Боялись с ним даже поздороваться. Единственным, кто в тот момент не побоялся подойти к нему и публично поздороваться с ним за руку, оказался Константин Михайлович Сергеев. (Об этом рассказал сам Валерий Панов в интервью газете "Культура").
Пребывая в должности художественного руководителя Ленинградского училища (а затем и Академии) имени Вагановой Сергеев постоянно возвращал в репертуар старинные балеты или отдельные части из них. Последним из того, что он намеревался возобновить должны были стать одноактные балеты "Павильон Армиды" Михаила Фокина на музыку Черепнина и "Испытание Дамиса" Мариуса Петипа на музыку Глазунова. Может быть, это не было бы в строгом смысле возобновлением, подобно тому, как не был в строгом смысле возобновлением и балет "Фея кукол". Сергеев заказал художнику Ирине Тибиловой эскизы декораций. Но когда они оказались готовы, Сергеева уже не было в живых.

Можно по разному относиться к Сергееву как к руководителю труппы, к его репертуарной политике. Но бесспорно одно. То, что Сергеев последние пятнадцать лет жизни не работал в Мариинском театре в качестве педагога-репетитора, не передавал современным танцовщикам полученное им от мастеров старшего поколения, нанесло непоправимый урон нынешней мужской исполнительской культуре Мариинского театра.